Несмотря на то что сам Валерий Тодоровский своё новое режиссёрское детище под названием «Одесса» (2019) считает фильмом специфическим и отнюдь не мейнстримным, всё же знакомства с этой картиной с нетерпением ждали многочисленные зрители, в особенности молодая публика, не заставшая воспроизводимый на экране 1970 год и знакомая с миром постоттепельной Одессы лишь понаслышке. Ждали зрители выхода нового фильма на экраны ещё и просто потому, что имя Валерия Петровича, порадовавшего за последнее десятилетие соотечественников «Стилягами» (2008), «Оттепелью» (2013) и «Большим» (2017) (и это лишь режиссёрские работы Тодоровского, а есть ещё грандиозные проекты, которые он только продюсировал), стало определённой гарантией по-настоящему хорошего современного массового кино. Ждали мы рождения нового шедевра из-под кинематографического «пера» Тодоровского Валерия, ждали… и наконец дождались. Шедевра, да-да, дождались!

С первых кадров картины зритель оказывается безнадёжно вовлечённым в уютную атмосферу летнего дворика с частными совковыми домами, тонкими деревьями с ярко-зелёными листьями и повсюду развешенным на открытом воздухе стиранным бельём. Ещё только рассветает. Практически вся семья Давыдовых дрыхнет, но глава семейства Григорий Иосифович (Леонид Ярмольник) с лицом уставшего от жизни человека и заметным старческим брюшком, никого не разбудив, выходит в переулочек, садится в трамвай и спустя некоторое время оказывается на крытом рынке. Постепенно наступает утро. Просыпается Раиса Ировна (Ирина Розанова), рыжеволосая женщина с веснушчатым и морщинистым от старости лицом — жена отлучившегося из дома Гриши. Как аппетитно она жарит оладушки! Просыпаются и две их дочери зрелого возраста, ютящиеся каждая со своим мужем в отдельных комнатах. Старшая дочь Лора (Ксения Раппопорт) замужем за несостоявшимся композитором Володей (Сергей Муравьёв), не кормящим семью и при этом не стесняющимся ходить по дому в одних трусах и майке, а также втихаря в погребе пьющим через шланг наливки; у них есть дочь Женька (Диана Манукян) лет десяти. Вторая дочь Григория и Раисы — Мира (Евгения Брик), особо капризная и уязвимая, замужем за спекулянтом Ариком (Владимир Кошевой); эта пара детей не имеет.

Есть ещё третья сестра Алла, проживающая в Москве. Она в кадре не появится, но в её родимое гнездо приезжают импозантный муж Борис (Евгений Цыганов), журналист газеты «Известия», и восьмилетний сын Валерик (Степан Середа) с намерением погостить пару дней. Тем временем рынок, где Григорий Иосифович успевает купить мяса, из которого потом его супруга, несмотря на заметные симптомы болезни Паркинсона, будет готовить для всей семьи форшмак, по неизвестным причинам внезапно закрывается, всех посетителей милиция выводит из помещения. Глава семьи возвращается с продовольствием домой, куда уже прибыли его зять и внук, включает телевизор, а там женщина с убедительным и тревожным видом настоятельно рекомендует жителям Одессы тщательно соблюдать правила гигиены, мыть руки по возвращении с рынка. На неопределённое время объявляется карантин в городе, из которого выехать не представляется возможным. И тут-то постепенно начинают разворачиваться непредсказуемые и абсурдные приключения в семейном кругу.

Важно понимать, что «Одесса» — кино не про точное историческое изображение легендарного города-героя, удостоенного ещё и неформального статуса столицы юмора, не про эпидемию холеры, «заблокировавшей» в августе 1970 года черноморскую жемчужину от туристического сообщения с остальным миром на несколько недель. Холера здесь — внешнее обстоятельство, с возникновением которого раскрываются незаметные до поры до времени «скелеты в шкафу» членов отдельно взятой еврейско-одесской семьи. «Скелеты» эти не столько личные тайны, сколько неожиданные для любимых родственников жизненные взгляды и намерения, приводящие к обоюдным эмоциональным выпадам, которые вызывают у зрителя не раздражение, а сильный смех над редкими остроумными (нешуточными, серьёзными!) диалогами, куда масла в огонь подливает очаровательная одесская речь и местами нежданный переход с одесского русского языка на идиш. Это кино про «пир во время чумы», устроенный в прекрасном советском уголке в среде прекрасных противоречивых людей, осознанно совершающих глупости в силу своей гордости и потом их расхлёбывающих.

Красота этого кинопроизведения выражена не только в фантастических пейзажах, где безоблачное небо сливается с морем или на закате дня стоящий на месте пароход с зажжёнными огоньками отражается в воде, но и в образах персонажей, очаровывающих зрителя изящным безумием и противоречивой жизненной философией, а также в непредсказуемости и анекдотичности действия. И это не комедия, и не мелодрама, и не драма в чистом виде. Более подходящая «Одессе» жанровая категория — ностальгия, веселящая абсолютно каждого и в то же время позволяющая немного погрустить рождённым в СССР, осознающим то, что великолепный колоритный мир, показанный в картине и действительно царивший полвека назад на малой Родине Валерия Тодоровского, остался в безвозвратном прошлом, в детских воспоминаниях режиссёра и его однокашников. Фильм имеет возрастной ценз «18+»: во-первых, из-за любовной (но при этом всё же целомудренной) истории взрослого дяди и несовершеннолетней девочки, а во-вторых, из-за одной внезапной нескромной сцены, способной шокировать даже искушённого, но неготового к такому повороту зрителя, в то время как в кадре свидетелем этого зрелища оказывается мальчик Валерик. К слову, фильм, по выражению Тодоровского, полифоничный: в нём множество органично сплетённых сюжетных линий, из которых, по убеждению критиков и даже некоторых исполнителей ролей, можно было бы сделать сериал.

За два дня до выхода фильма «Одесса» в прокат в ММПЦ «Россия сегодня» прошёл пресс-показ, вызвавший во время просмотра громкие чистосердечные смешки журналистов, а после показа состоялась встреча с создателями картины. После пары слов Валерия Тодоровского о том, что в основе фильма лежат его личные детские воспоминания, собранные по крупицам и смешанные с определённой долей художественного вымысла и определённой долей изученного исторического материала касательно периода одесского карантина, собравшимся представителям СМИ предоставили возможность задать вопросы. Парочку вопросов режиссёру задал и представитель MAD TOSBY, ваш покорный слуга:

— Валерий Петрович, по истечении нескольких месяцев после премьеры на «Кинотавре» терзают вас сомнения в том, что в фильме что-то не получилось? Есть ли недостатки, заметные только вам как режиссёру? Или работа всё же доведена до желаемого совершенного результата? Это один вопрос. Второй вопрос: в минуты на съёмочной площадке, в мгновения съёмок у вас возникали в памяти отдельные фрагменты или образы, связанные со снятыми на Одесской киностудии жемчужинами-фильмами Муратовой, Говорухина, Хуциева или вашего отца, Петра Ефимовича Тодоровского? Или всё-таки такая работа требовала стопроцентной сосредоточенности над сценарием и вашими заветными воспоминаниями из одесского детства?

— Режиссёры, чьи имена вы сейчас назвали, — это люди, на которых я вырос. Кровь, которая во мне течёт, оттуда, поэтому и Муратова, и Хуциев, и папа, конечно, — это есть то, из чего я взялся. Что бы я ни делал, думаю, что неизбежно и неосознанно я иду за ними. Но вообще этот фильм — это попытка рассказать что-то своё, не оглядываясь ни на кого, не знаю уж, получилось или нет. По поводу того, всем ли я доволен, — нет, я не доволен очень многим. Прежде всего, для начала это был адский ребус: создать Одессу из разных городов как из воздуха, это была технологически трудная задача. Это вообще такой фильм «в поисках Одессы» — той Одессы, которая была тогда. Поэтому, конечно, здесь есть много вещей, которые можно было сделать в сто раз лучше, но я не жалею ни об одном кардинальном решении. Я считаю, что выбрал прекрасных артистов, из которых ни одного не поменял бы никогда в жизни. У меня был потрясающий художник Володя Гудилин, построивший невероятную декорацию двора и кусочка улицы. Замечательный оператор Роман Васьянов, с которым мы давние друзья и соавторы. И снимали мы фильм, кстати, на плёнку «Кодак», что уже большая редкость. Наверное, последний раз в жизни мне удалось пожить рядом с плёнкой. Поэтому я не жалею о каких-то глобальных решениях, а то, что не получилось, я ещё не очень понимаю, честно говоря. Обычно в какой-то момент теряешь ощущение фильма, через пару лет случайно видишь его по телевизору и думаешь, почему то или это не сделал по-другому, возникает дистанция. Сейчас я нахожусь ещё внутри этого фильма.

Мои субъективные аффективные и неотрефлексированные впечатления от знакомства с «Одессой» убедили меня, что это шедевр, созданный сильной творческой личностью и заслуживающий в недалёком будущем стать классикой кинематографа нового века. Неудивительно, если найдётся немало разочарованных зрителей, которые не примут картину, возможно, из-за взлелеянного в своём сердце собственного образа Одессы, не совпадающего с тем, что на экране. Но для людей, любящих в первую очередь кинематограф, открытых для созерцания запечатлённой на экране красоты и уважающих труд кинематографистов, старающихся изо всех сил доставить людям удовольствие, не влюбиться в этот фильм довольно-таки сложно. 

Изображения: WDSSPR